Малена / Malèna / Malena (2000)

Десять лет назад, когда снимали эту картину, вероятно, в мире у Моники Беллуччи уже была целая армия поклонников красоты и таланта, но наверняка её ряды существенно возросли сразу же после премьеры. Я откровенно завидую тем, кому посчастливилось лицезреть актрису впервые именно в «Малене». Здесь она показана зрителю бесподобно, тщательно и откровенно, с любовью.
 

Но нельзя сказать, что это кино светлое, пронизанное исключительно позитивными эмоциями и красотой главной героини. Это, безусловно, драма. История, которую рассказывает и показывает зрителям Джузеппе Торнаторе под выразительную музыку Эннио Морриконе разворачивается на фоне глобального всечеловеческого горя — Второй Мировой войны.

Непосредственной и откровенной войны со всеми ее основными атрибутами в фильме нет, но на улицах небольшого приморского городка на юге Италии неспокойно. Люди, проживающие тут, похожи на злых собак, которые от голода и лишений полностью потеряли разум и на каком-то уровне инстинктов вынуждены сбиваться в стаи и вести войну друг с другом. Такую же кровопролитную и беспощадную, хоть и без оружия. И в этом жестоком и уродливом мире вынуждены выживать и приспосабливаться одиночки, слишком непохожие на других.

Мне очень понравилось погружение в то мрачное и суровое время, ощущение отсутствия перспективы, просвета и надежды переданы очень отчетливо. Усиливает этот эффект трусливый, как будто немой и полностью безынициативный наблюдатель — мальчишка 12-ти лет. Обстановка, интерьеры и натура, костюмы и даже велосипед, проработанные до мельчайших деталей вызывают полный восторг и уважение к создателям ленты.

Я бы поставил этому произведению высший балл, даже если бы в нем было еще больше подглядываний через в разы меньшую дырочку, еще больше откровенных изображений прекрасной Малены, и еще больше эмоций отца мальчика.

Но, к сожалению, я заметил много откровенного перебора с частыми сценами самоудовлетворения, какого-то просто феноменального и поголовного внимания всех и каждого жителя городка сначала к счастью, а позже — к горю Малены. Мне показалось, в этом фильму чуть-чуть недостаёт естественности и красоты. Хотя, возможно, я просто недопонимаю итальянцев.
Смотреть. Увидеть стоит, пересмотреть вряд ли захочется, но пройти мимо нельзя.

До чего же несчастны красивые женщины и до чего отвратительны люди, их обсуждающие! До чего противны сальные сластолюбцы и до чего ужасны сплетни обычных женщин, отличающихся от таких. Сцена с избиением Малены меня на слезы пробила просто — очень жестоко. Зато когда они вновь увидели ее «с морщинами вокруг глаз и потолстевшей», так вот уже просто воркуют с ней.
Немного смутили сцены мастурбации мальчика. Его фантазии с тарзаном и гладиатором посмешили.
 
Что еще хочу отметить, так это то, что начинается вроде как с комедийной ноткой, а дальше напряжение постепенно нарастает, с каждой минутой ситуация все хуже и сложнее.

И что-то еще… Ах да, ничего не изменилось с того времени. Все также есть красотки, на которых оборачиваются, которых называют богинями, а в мыслях думают только как их затащить в постель. И никому нет дела до их мыслей, их чувств, только тело всех волнует. И подводя итог, хочу повторить: до чего же несчастны красивые женщины…

Воистину прав тот, кто сказал, что женщина прекрасна в любом возрасте, а Малена была действительно красива, желанна, соблазнительна и несчастна…

Все люди на нашей планете абсолютно разные, но мы схожи в одном: мы все хотим счастья, которое сделает нашу жизнь ярче, прекрасней, беззаботнее. Такого счастья хотела дочь глухого учителя школы для мальчиков, неприступная Малена. А разве этого много? Она могла бы счастливо жить со своим любимым мужем на окраине города, носить красивые и притягательные платья, не обращать внимания на сплетни завистливых горожанок и их похотливых мужей, но…

Но началась война и её муж, как настоящий мужчина, ушел защищать свою страну. Что же оставалось делать женщине после того, как она узнала о его смерти, после того, как она оказалась на грани бедности, после того, как вся её жизнь почти кончилась? И она решила пожертвовать своей честью, ради крохотного счастья…

Меня вдохновило, что эта женщина не опустила руки, не свернула со своего пути, не прокляла жизнь, а гордо шла вперёд, хотя она перетерпела такую боль, какую ни одна современная девушка не выдержала бы…

Я восхищаюсь её гордостью и силой, её чистой душой и трепетным сердцем, её красотой и её бедой. Этот фильм с гордостью может носить звание «шедевр мирового кинематографа». А Джузеппе Торнаторе наверняка никогда не забудет свою Малену…
10 из 10

Проблематика личности, вынужденной в одиночку противостоять едва ли не всему миру, не теряет актуальности вот уже которое столетие. Изгои и герои-одиночки, бунтари масс-медиа и отшельники разной степени добровольности, — все они своим присутствием разрывают шаблон про «стадность» существования, впитанную социальным большинством с молоком матери, и все же параллельно и неумолимо доказывают постулат «исключения, подтверждающего правило».

Джузеппе Торнаторе знал, кого сделать главным действующим лицом истории, способной тронуть за живое. Еще он знал, что секс продается. Дорого, хорошо и всегда. Был не понаслышке осведомлен, что господа-итальянцы, как никто другой, во все времена неровно дышали к красивым женщинам. К преступно красивым — соответственно, еще неровнее.

Совместив вышеуказанные компоненты, подобрав в качестве фундамента рассказ Лучано Винченцони, Торнаторе сумел создать картину, вобравшую в себя черты драматизма вкупе с комедийными переливами, припорошенную пеплом военной хроники, отороченную неподдельным режиссерским откликом и эмпатией. Знакомьтесь, «Малена». Лента-хамелеон, что зиждется на одном-единственном образе, затрагивая множество сфер, начиная от трудностей взросления и заканчивая зарисовками военного и поствоенного бытия, и мягко-неизменно оставляя их вторичными на фоне трагической женской судьбы.

Дочка профессора латыни, носящая тончайшие чулки и добродетельно потупленный взгляд с одинаковым шармом. Вдова, не имеющая мало-мальских связей и друзей во всем ополчившемся на нее сицилийском городишке. Сеньора Малена Скордиа. «Что в имени тебе моем?» Оно стало ругательным на этих улочках, да, мой Ренато в коротких штанах и с пылающим отвагой сердцем, его не обелят никакие обещания, что ты даешь, угнездившись под статуей русоволосого католического святого, которого выбрал из всего пантеона за внешнюю непохожесть на агрессивных жителей Апеннин.

Темное людское море вновь и вновь, как по команде, будет вздыматься девятыми валами негодования, слухов и похоти, стоит только каблукам Малены застучать по каменной кладке. «Не родись красивой, а родись счастливой» — вторит исконно русская поговорка цитате Моники Беллуччи, вынесенной в заголовок рецензии. Красота здесь не Божий дар, она сродни проклятию, ведьминой метке, побуждающей каждого встречного-поперечного не просто отщипнуть символический кусочек, а разорить, растащить все до нитки, втоптать в грязь то, чем обладать де-юре и де-факто он не может.

Страшно и гадко смотреть на показанные на экране злоключения изначальной добродетели, видеть, как она увязает в кругах будто специально выстроенного дантевского ада, страшно еще и потому, что режиссер словно бы играет в двое ворот сразу, восхищаясь и одновременно усмехаясь вслед одиноко идущей фигуре. К чему, например, это карикатурное звучание труб и барабанов авторства Морриконе, то и дело сопровождающее выходы признанной красотки?

Или пятна тут и там в толпе вожделеющих рож, опошляющих маленино реноме одним своим видом, этим почти осязаемым животным желанием? Или ставшая ей соседкой тлетворная опричнина фашизма, распространившаяся от итальянского истеблишмента к простому люду по принципу гниющей с головы рыбы?

Ошибки тут нет — Торнаторе намеренно показывает главную героиню в химерно-двухфокусном видеоряде: для себя — благообразной дамой, терпящей порочные метаморфозы от безысходности, а не внутреннего вульгарного яда, для других — презираемой девкой, не чураясь при этом ни злой насмешки, ни фраз на грани фола. А к какой из сторон баррикад в итоге примкнет зритель, режиссера заботит, пожалуй, не больше, чем наличие пыли, вьющейся под колесами режущего хайвэй автомобиля.

А что же Малена, спросите вы? Кем была она в этой истории? Блудницей в развратных одеждах? Бедняжкой, отдающейся за кусок хлеба? Подстилкой приверженцев режима Муссолини, чьи псы высекали пламя зажигалок возле зажатой в ее губах сигаретки — ни дать-ни взять огоньки свечей вокруг лика святой Девы Марии? Всем этим и все же никем из перечисленных ипостасей по-настоящему. Как и всему женскому роду, главной героине свойственны текучесть, приспособляемость, позволяющие если не жить, то хотя бы выживать в безжалостных пробах роли под названием «реальная жизнь».

 

Всего лишь очередное амплуа, еще одна маска. Пусть и плотно сидящая, упрямо пытающаяся пустить корни. Она как часть капустных одежек, укрывающих плотнее истинное «я», позволяющее ему уйти невредимым из когтей злопыхателей, — облетит, стоит обстоятельствам поубавить количество шипов. Но молодость — преходяща, а красота — всего лишь ступенька на пути из юности в вечность, утекают меж пальцев коварнее морской воды, легче сыпучего пляжного песка.

Со светлой грустью смотрит Торнаторе вслед своему нерукотворному идолу, прощаясь с его ставшим дымкой памятным обликом, отпуская с почти благоговейным трепетом. Это он на правах создателя по-булгаковски дарует покой некогда уязвленной душе, это он губами рассказчика Ренато скажет напоследок: «Счастья вам, сеньора Малена».

Скажет и ветер подхватит слова, умчит в воспетое когда-то «далёко», развеет мимолетной пылью, раскатит апельсиновой россыпью на вымощенной мостовой у ног неловко согбенного силуэта, сделав подобное пожелание недостижимым для множества мален всех возрастов, рас и вероисповеданий. И она уйдет, канет в Лету, оставив о себе лишь воспоминания, которые подчас дороже богатств всех земных царей.